Здравствуй, добрый мой читатель! Много лет прошло с тех пор,
Как сменил Василий Тёркин автомат свой на топор.
Гимнастерку на спецовку, каску кепкой заменил,
Сапоги, что с формой были, много лет как износил.

В мирной жизни как в военной, он нигде не унывал,
Строил ГЭС в тайге под Братском, уголёчек добывал.
Целину поднял казахам, строил здравницы в Крыму,
И трёхрядочка гармошка бойко вторила ему.

Вот беда, года ни те, силы на исходе.
Говорят, что тыщу лет не живут в природе.
Приболел наш фронтовик, притомился Тёркин, 
И поэтому лежит на больничной койке.

За окном весна бушует, месяц в окна смотрится,
Но не спится старику – чёртова бессонница.
В непривычной тишине маленькой палаты
Вспоминал он о войне, как он был солдатом.
Грязный берег, кромку льда, Киев, Вислу, Прагу
И солдатскую медаль – просто «За отвагу!»

Вдруг из жизни фронтовой, как из белой дымки,
Вышла женщина к нему в беленькой косынке.
Подошла как будто в сказке, села рядом на кровать
И сказала еле слышно: «Постарел ты, не узнать.

А когда-то, в 43-ем, если б ты пошёл со мной,
Был бы ты, Василий Тёркин, как и прежде молодой.
Отдыхал бы, жил беспечно…» «Мне беспечность ни к чему.
А потом, ведь надо было мне закончить ту войну».

«Ох, упрям же ты, Василий! Вечно споришь ты со мной.
Я не зря пришла весною – путь твой с талою водой.
Посуди, кому ты нужен? Ты уже пенсионер,
Весь израненный, контужен и, поди, уж не удел.

Хватит, пожил ты, Василий, и пора уж на покой.
Я не многим позволяю дважды видеться со мной.
Побродил по белу свету, возвращайся из гостей.
Смерть тосклива только с виду, а, по сути, веселей.

Вот ты выстрадал не мало, а живёшь-то кое-как.
Хоть мужик ты работящий и как будто не дурак».
Тяжело вздохнул Василий и, качая головой,
Тихо молвил: «Верно, баба. Что творится со страной?!

На Руси духовно жили, а сейчас другой народ,
Матерей почти не стало, и мужик пошёл не тот.
Вся Россия в иноземцах, не в почёте нынче труд.
Сутенёры с Закавказья русских девок продают!!!

Ты меня поболе знаешь, объясни мне, почему?
За Державу мне обидно!
Ведь просвета и не видно,
Как во мраке, как в дыму…»
Смерть лукаво улыбнулась и ответила ему:

«Что ж, последнее желанье, перед тем как на покой.
Задавай свои вопросы, я отвечу на любой.
Только знай, что все ответы ещё сотни лет назад
Объяснили, записали и поныне говорят.

До того договорились, что не слышат ничего,
Да к тому ж ещё ослепли, а во тьме жить тяжело».
Фронтовик слегка смутился, он такого и не ждал.
Было дело, и Василий Библию в руках держал.

Он имел глаза, однако не увидел ничего.
Стало быть, права старуха, сей трактат не для него.
«Ох, туман, не разобраться. Вот скажи мне наперёд,
Почему земле российской на царей так не везёт?

Ведь у нас народ талантлив, и красив он, и умён.
Так откуда же бездарность так и лезет к нам на трон?
На правительство России смотришь как в кошмарном сне!
Впечатление такое, что они в чужой стране!

При царизме воровали, кто попался – под топор.
А теперь открыто грабят и вывозят за бугор.
Растащили всю Россию, разорвали по кускам.
Неужели наш правитель этого не видит сам?»

Смерть серьёзно улыбнулась, искривив свой чёрный рот:
«Здесь всё просто. Эта гнусность от лукавого идёт.
Так скажу тебе, Василий - в этом главная беда –
Мнимых ценностей Россия ни терпела никогда.

На Руси ценились люди, знали, кто живёт и как,
Кто хозяин был толковый, кто служивый, кто батрак.
Кто трудился – тот ценился, кто работал – тот и жил,
А теперь, какое дело, где он деньги раздобыл?
Может быть, кого ограбил, может, даже и убил.
Может, даже люди знают, что он на руку не чист.
Только деньги всё решают, каждый видит и молчит.

Этот гвоздь забит в законах. Деньги – власть, а власть не тронь!
Потому желанье в людях поскорей залезть на трон.
Сам пролез, детей пристроить, чтобы свет твой не потух.
Так с годами, понемногу растворился русский дух…»
Здесь старуха замолчала, посмотрела за окно,
Где на тёмном небосводе ярко-жёлтое пятно.

Наш герой не унимался: «Можно мне вопрос другой?»
Смерть, уставившись в окошко, лишь качнула головой.
«Я войну лихую видел. Тяжко было, что сказать.
Но, однако, мы умели воевать и побеждать.
Где же воинство России? Что случилось? Объясни!
Где они – сыны Отчизны?! Где они – богатыри?!
Немец был врагом достойным, мы же вдрызг разбили их,
Хоть в лаптях, на конной тяге и с винтовкой на двоих.
Сейчас у нас есть самолёты, танки, пушки, корабли,
А чеченского бандита уничтожить не смогли».

«Ты забыл, наверно, Вася, чем силён солдат в бою.
Сильный духом – сильный воин. Побеждали ВЕРОЮ.
Верой в Правду, верой в Бога, верой в Родину свою,
Верой в Дружбу, в Командира был силён солдат в бою».

Сколько длилась та беседа? Неизвестно никому.
Видно, смерть была мудрее, объяснила, что к чему.
И когда погасли звёзды, свет забрезжил за окном,
Спал герой Василий Тёркин безмятежным вечным сном.

Что ж, соседи по палате повздыхали тяжело,
Здесь привыкшие к утрате, да и где сейчас легко?
Койку вновь перестелили, для больницы это бронь.
Только вот беда – осталась одинокая гармонь.

Через два часа в палате был уже другой больной – 
Молодой красивый парень с забинтованной ногой.
Подошёл и улыбаясь опустился на кровать.
Он не знал, что здесь случилось, и не думал унывать.

Взял гармошку и по кнопкам пробежался сверху вниз.
Кто-то разом отозвался: «Ишь ты! Видно гармонист.
Ты откуда такой будешь? Как зовут тебя, сынок?»
Парень отвечал неспешно и наигрывал вальсок.

«Я родился у Байкала, мать с Урала у меня,
Батя курский, дед с Тамбова, значит, Русь – моя страна.
Имя мне дала сестрёнка, то есть старшая сестра,
Назвала меня Василий, вот, пожалуй, всё пока».

(Василий Шлыков, Май, 2002 г.)